Советская пропаганда в послевоенные годы пыталась выдать желаемое за действительное, то есть, что граждане страны якобы трудились на военных заводах не по принуждению, не ради карточек и зарплаты, а только ради победы над врагом. Конечно, патриотизм и политическая мотивация народа играла важную роль, но едва ли была решающей. Тем более что выбора-то людям просто не давали. Советская власть вообще любила заставлять людей работать бесплатно, руководствуясь в основном четырьмя принципами: "заставить", "запугать", "наказать", "посадить". Считалось, что человек должен работать не ради денег и благ, а "ради Родины".
Ещё 26 июня 1940 г. был принят Указ Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», фактически насильственно прикреплявший рабочих к предприятиям. Указом от 26 июня советская власть фактически признала, что одними только лозунгами типа «трудись ради Родины» и призывами к энтузиазму заставить людей хорошо работать не получается! Поэтому в ход пошёл принцип «Не хочешь – заставим!» Следующий Указ вышел ровно через год после предыдущего, уже во время войны – "О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время". Отныне директорам предприятий, транспорта, сельского хозяйства и торговли было предоставлено право, устанавливать обязательные сверхурочные работы для рабочих и служащих продолжительностью от одного до трех часов. Ровно через шесть месяцев – 26 декабря 1941 г. – государство "порадовало" тружеников новым Указом "Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный уход с предприятий". Отныне рабочий, самовольно покинувший завод, за которым был закреплен, объявлялся "трудовым дезертиром", привлекался к уголовной ответственности.
Суровые советские законы предусматривали строгие наказания также за прогулы и опоздания. В условиях военного времени, вовремя добраться до работы было не просто. Одним из основных видов транспорта в городах был трамвай. Но плохое состояние вагонного парка, нехватка вагоновожатых, а также перебои с электричеством заставляли людей часами стоять на переполненных остановках, в ожидании транспорта. Когда же, наконец, появлялся трамвай, начинался штурм. Пассажиры висли на окнах, залезали на крышу, "присаживались" на подножки. Особенно напряженная ситуация складывалась в утренние часы пик. Вагоны попросту проезжали остановки или тормозили в 50-70 метрах от них. Отопление в вагонах отсутствовало, поэтому зимой водители работали в полушубках, валенках и рукавицах. Наиболее отчаянные рабочие поджидали попутный грузовик и на ходу запрыгивали в кузов, а потом "десантировались" у нужной остановки, но это было очень опасно, как и запрыгивание в движущийся трамвай.
Те же, кто не мог на ходу прыгать в машины и ездить на крышах трамваев, многие километры ходили пешком. Три часа ходу до работы и обратно не было редкостью. Нередко голодные и измотанные рабочие попросту валились с ног и замерзали. Никаких больничных и отгулов не существовало. Начальство же на состояние рабочих не обращало никакого внимания. Часто в ход шли оскорбления, мат, а иногда и рукоприкладство. Под угрозой "невыполнения плана" людей заставляли трудиться буквально до изнеможения. Питание рабочих на заводах и фабриках осуществлялось в столовой – один раз в сутки. Качество приготовляемой пищи было низкое. Мясных блюд практически не было.
"Впрочем, нередко нехватка продуктов была связана не с их фактическим отсутствием, а с бесхозяйственностью самих торговых работников. Так, в сентябре 1942 г. в Саратове на заводах и базах треста «Маслолром» выявились массовые "излишки" масла и сыра. На 1 сентября там скопилось в общей сложности свыше 400 тонн масла и 400 тонн сыра. В то же время 60% продуктовых карточек по этим товарам за третий квартал отоварено не было. Виновником в этой ситуации оказался Облторготдел, который просто не подавал нужное количество тары и транспорта для вывоза продуктов в магазины". . Но еще хуже были условия труда заключенных, чей труд в массовом порядке использовался на сотнях предприятий. Получая за работу лишь мизерный продуктовый паек, они жили в сырых, неотапливаемых бараках, десятками умирая от туберкулеза и дистрофии.
В промышленных районах рабочие заводов проживали, в основном, в бараках. Как правило, эти одноэтажные прямоугольные здания строились без фундамента на основе деревянного каркаса. Внутреннее устройство было весьма примитивным. В торцевых стенах находились двери, соединявшиеся проходившим через весь барак длинным коридором. По его сторонам располагались двери в «квартиры». Реже строились бараки на два-три подъезда по шесть – восемь квартир. В этом случае двери располагались с фасада. Никаких инженерных коммуникаций в бараках не было, и потому на улице строился общий туалет с выгребной ямой. Отопление осуществлялось печками, индивидуально установленными в каждой квартире. Кухонь тоже не имелось, и жильцы сами мастерили в своем жилище место для приготовления пиши. За водой ходили на общую колонку. Часто не было даже элементарных умывальников.
"Средняя зарплата на военном предприятии составляла 800 рублей, на других и того меньше. К концу войны оклад был повышен до 1000 рублей, но это было смешно в сравнении с инфляцией. При этом буханка хлеба на рынке стоила 400 рублей, то есть 50% месячного оклада! Поэтому главную ценность представляли продуктовые карточки. По ним человек, работавший на военном заводе, получал 800 граммов хлеба в день. Но карточки еще надо было отоварить, а у рабочего, трудившегося по двенадцать часов в день, не было времени давиться в километровых очередях. А зачастую и отоварить было нечем. Поэтому вместо килограмма мяса давали 800 граммов, а остальное – грибами или еще чем-нибудь. Еды постоянно не хватало, и чувство голода преследовало рабочих постоянно. В пищу шли картофельные очистки, крахмал, свекольные листья и т.п. Раз в год рабочему давали бутылку водки или пачку сигарет. Водка представляла особую ценность, играя роль конвертируемой валюты. Стоимость бутылки сорокаградусной на черном рынке составляла в провинции до 1000 рублей, а в Москве и того больше. А это больше самого высокого месячного оклада. За бутылку можно было получить две-три буханки хлеба". .
Как же люди могли такое выдерживать, да еще, согласно советской пропаганде, постоянно перевыполнять нормы? Объяснение простое. Нормы завышали начальники цехов и участков, прекрасно понимавшие, что с них спросят именно вал, цифры, а не реальную выработку конкретным рабочим. На то, что можно было сделать за две минуты, по нормативам давали пять – десять. Стоило чуть-чуть рабочему поднажать, и норма перевыполнялась на 50-70%. Невыполнение норм и сон измученного человека на работе наказывались советскими законами куда мягче, да и то если поймает начальство. Однако рабочие, особенно молодежь, несмотря на все эти, по сути, лагерные условия, все же относились к жизни оптимистически. Молодые люди объединялись в дружные компании, ходили друг к другу в гости, в кино, вместе отмечали праздники, влюблялись. За билет в Большой театр не жалко было отдать даже продуктовые карточки, если в спектакле участвовал любимый певец. В молодом возрасте легче было переносить военные тяготы. Несмотря на тяжелое военное время, люди продолжали жить относительно полноценной жизнью. По окончании школы многие шли в вузы получать высшее образование.
Прогуливать занятия, даже по уважительной причине, в те годы было не принято, так как учебников не было, и восполнить пробелы в знаниях было потом сложно. Бумага и письменные принадлежности были в большом дефиците, поэтому писали в основном карандашами на газетах между строк. По карточкам студенты получали 500 граммов хлеба в день, чего никогда не хватало, чтобы наесться. Стипендия же составляла символическую сумму в 240 рублей. В каникулы студенты не отдыхали после тяжелого учебного года, а отправлялись по приказу государства убирать овощи с колхозных полей или, того хуже, валить лес. Практиковались также всякого рода мобилизации на заготовку торфа.
Экономика СССР вроде бы была плановой и государственной, но полностью уничтожить рыночные механизмы и стремление активных граждан к предпринимательству советская власть так и не смогла. Наряду с государственными гастрономами продолжали работать рынки, наряду с государственными предприятиями – частные артели и кооперативы, а наряду с комбинатами бытового обслуживания – частные ремонтные мастерские. К примеру, обувь в государственных мастерских, как водится, либо чинили в течение нескольких недель, либо вообще отказывали, ссылаясь на отсутствие материалов. Но ходить-то людям надо было в чем-то, поэтому обращались к частнику.
Невыносимые условия труда нередко заставляли рабочих идти на воровство. Большинство тащили по мелочи: куски брезента, засунутые под одежду, масло, слитое в фильтрокоробку противогаза. Все это потом можно было обменять или продать на рынке. Больше всего крали на немногочисленных заводах, производивших относительно мирную продукцию: масло-жировых комбинатах, текстильных, табачных фабриках и т.п. Пользовался спросом в годы войны и металл, которого не хватало, поэтому заводы вынуждены были открывать пункты приема металлолома и платить за него наличные деньги. Сотрудники "НКВД задержали двух граждан – Никитина и Сидоренко, собиравшихся продать две болванки от 160-мм реактивных снарядов. Как оказалось, последние были каким-то образом вывезены ими с территории завода №80". Партийные органы организовывали сбор лома силами бойцов ПВО и школьников.