Начало войны
В июне 1941 года я должна была получать аттестат зрелости, но не успела. В живых из класса нас осталось трое.
Когда объявили о войне, я обрадовалась, и такое чувство было не только у меня. В школе нас очень хорошо готовили к войне: мы сдавали нормы ГТО, ходили в походы, изучали пулеметы и винтовки, у меня было два парашютных прыжка.
Когда получила телеграмму, что должна явиться на станцию Софиевка под Киевом на оборонные работы, я поехала туда и сразу же попала под бомбежку. У немцев была привычка вместе с бомбами сбрасывать бочки с просверленными в них дырками, они в полете ужасно выли, и это было страшно.
Первые раненые
Во время бомбежки я оказывала первую помощь раненым. А потом вместе с эшелоном танкистов решила поехать на фронт. 28 июня меня ранили: несколько осколков угодили в колено. Я сама вытащила их и пошла дальше. Во время переправы через Дон в наш паром попала бомба. Меня ранило в челюсть, но я крепко держалась за бревно, и меня выловили ниже по течению.
Тогда было очень страшно. Страшно было и потом, но когда начиналась атака, страх проходил, потому что начиналась работа.
На передовой я должна была перевязать бойца и оттащить в укрытие. Весила я тогда 38 кг, а боец, даже самый легкий, — не меньше 60 кг, но я все равно их вытаскивала.
Санинструктор
На передовой я должна была перевязать бойца и оттащить в укрытие. Весила я тогда 38 кг, а боец, даже самый легкий, — не меньше 60 кг, но я все равно их вытаскивала. У нас были специальные резаки, чтобы перерезать сухожилия у раненных в ноги. Дважды я делала это. Мы часто не знали своих сослуживцев, потому что день-два он сослуживец, а на третий день его уже нет.
Приняли за убитую
В Сталинграде в январе после одного из боев я уснула среди трупов, и меня приняли за мертвую. Но у меня дернулась нога, и кто-то это заметил. Меня в подвале растерли спиртом. После этого я полгода лежала в госпитале, мне дали первую группу инвалидности и комиссовали. Но я сбежала из госпиталя и вернулась на фронт.
Курская дуга
Под Прохоровкой я держала в руках кишки и заправляла их в живот раненому мальчишке-танкисту. Это был июль, жара, но кишки все равно казались горячими. Они пульсировали и были белые-белые. На Курской дуге я провоевала всего три дня.
Танкист
Как-то танкист пытался выбраться из горящего танка и зацепился ремнем за люк. Я подползла к нему, расстегнула ремень, и он вывалился из танка. За него было не взяться, он весь обгорел. Целыми были глаза и голова. Я сняла с себя шинель и укутала его, а потом за воротник дотащила до наших позиций. Этот танкист нашел меня после войны.
Конец войны
Мы шли на Берлин, но Прага запросила помощи, и нас повернули. Там оставались власовцы, к которым мы относились как к самым страшным предателям.
Жизнь после Победы
Сейчас я много работаю в объединении «Женщины России — надежда России» при Госдуме. Мы боремся, чтобы был законодательно установлен статус детей войны. С 1976 года я работаю в Московском совете ветеранов. Это общественная работа, и прибавок к пенсии у меня нет.
| 